Букет кактусов - Страница 39

Александра направилась в ванную, предвкушая давно забытое удовольствие. Ого, да у Мелешкиной и тут весьма недурственно... Белоснежная, сверкающая сантехника... Голубоватый кафель с нежным узором-»паутинкой»... Батарея всевозможных флаконов, флакончиков, баночек и скляночек на полке сбоку...

Ванна наполнилась за считанные минуты, Саша только-только успела отобрать на полочке все необходимое и раздеться. Усаживаясь в восхитительно горячую воду, над которой парили пушистые ароматные облака лавандовой пены, девушка неосознанно ухватилась за трубу отопления, извивающуюся по задней стенке ванной. В блаженно затуманенное сознание Александры стучались еще какие-то ассоциации, смутные воспоминания... Но никак не могли достучаться. Она с наслаждением прикрыла глаза и, откинув голову на край ванны, погрузилась в голубоватую пену почти по самый нос. Не хотелось шевелиться, не хотелось думать – хотелось только спать и мечтать во сне...

«Вот так же и она в тот день, двадцать восьмого апреля девяносто первого, забралась в горячую ванну и расслабилась. Наверное, тоже думала о чем-то приятном... Хотя нет: я же ей испортила настроение, она была на взводе. Но в остальном все очень похоже: интерьер, лавандовая пена для ванны... Я помню: там на полу, в луже, валялся пузырек, точно такой же, какой был у Маринки – потому-то я и обратила на него внимание, несмотря на весь ужас ситуации. Вижу, Мелешкина до сих пор не изменила своим вкусам... Что же случилось с Ольгой, что?! Отчего произошел разрыв сердца? Ведь она была еще молода – только сорок... Правда, Борька упомянул как-то, что его мачеха „наглоталась корвалола“, но он смеялся над этим, говорил, что она придуривается... Господи, я, наверное, свихнусь, сломаю себе мозги на этой загадке! Семь лет, изо дня в день я думала о ее смерти, но ответа нет до сих пор. И никогда не будет! Потому что это и в самом деле был несчастный случай. Ее сердце не выдержало высокой температуры, наверное, вода была слишком горячей... Да, конечно! Ольга перегрелась в ванне, другого объяснения нет. Единственная нестыковка – этот странный Борькин звонок... Впрочем, этому звонку могут быть тысячи самых невинных объяснений. Он же просто не захотел ничего объяснять. Не захотел спасти меня от тюрьмы – ну, хотя бы попытаться...»

Горьковатая пена забралась ей в нос, и Александра, отфыркиваясь, вынырнула из воды. Пена, пена... Пузырек... Что-то, связанное с ним, казалось ей странным, не отпускало, но она никак не могла вспомнить – что именно...

«Боже мой, ну конечно! Ведь он был закрыт, этот капроновый пузырек на полу! Я помню зеленый колпачок: он был навинчен. И лавандой там совсем не пахло – я бы обязательно почувствовала ее аромат. И не было никаких признаков пены, ни в ванне, ни на полу... Значит, она не успела ее налить! И закрыть воду тоже не успела!»

Сердце Саши заколотилось так, что даже пышная пена, прикрывающая ее грудь, заколыхалась. Ольга Жемчужникова не могла перегреться в ванне, потому что она в нее даже не села! Смерть настигла беднягу прежде, чем она успела погрузиться в воду. Смерть, которую Александра теперь уже не могла с такой легкостью квалифицировать как несчастный случай...

В полном смятении мыслей и чувств она подняла глаза – и увидела совем рядом извилистую трубу, выкрашенную блестящей белой эмалью. Она выходила из потолка и убегала куда-то под ванну – в нижние квартиры. Еще один родственный признак: там, где умерла Жемчужникова, тоже был такой же змеевик отопления. И не просто был – он даже фигурировал в уголовном деле номер 1313, давно отправленном в архив!

Александра напряглась до боли в висках, но заставила свой перегруженный мозговой «компьютер» вызвать из памяти нужную информацию. Она припомнила неоспоримые доводы, которые приводила ее адвокат в пользу того, что суд должен непременно отправить ее дело на доследование. Главный довод тогда показался Саше несущественным, просто каким-то фантастическим. Речь шла о показаниях одного свидетеля, соседа Жемчужниковых, который утверждал, что получил удар электрическим током у себя в ванной, прикоснувшись к змеевику отопления...

В какой-то миг – словно вспышка молнии из той давней апрельской грозы! – на Александру снизошло прозрение. Она поняла все. «Некто Б. Жемчужников», который в то время был еще «ее Борькой», не просто бросил и предал ее: он ее подставил. Потому что именно он и был настоящим убийцей.

Разрозненные фрагменты – факты, воспоминания, смутные догадки – сами собой сложились в законченную картину преступления, которая потрясла девушку своей логической завершенностью и чудовищным реализмом. Здесь нашлось место и показаниям старого алкаша по фамилии Сбейкопытко, и болтовне старшего следователя Мыздеева во время их «доверительных бесед», и соображениям известного адвоката Елены Марковны, которые суд так и не учел – потому что она их так и не высказала... И, главное, Борькин звонок в собственную квартиру – звонок, о котором никто не узнал, кроме ответившей на него Александры, – этот звонок больше не выглядел странным.

Не хватало в этой картине лишь одного: мотива. Ненависть? Да, Борис ненавидел Ольгу Жемчужникову – это однозначно. И однако, ненавидя ее, он продолжал в течение многих лет жить с ней под одной крышей и не пытался свести счеты с мачехой. До того самого дня... Значит, обычная ненависть в этом случае на мотив убийства не тянет. Тогда что же?..

«Я узнаю это, Борис Феликсович. Обязательно узнаю!»

Нет, в столице ей пока делать нечего. Да и в Звенигорске задерживаться ни к чему. Чутье подсказывало Александре, что ответы на многие вопросы надо искать в губернском городе Воронске, где прошла ее усеченная студенческая юность.