Букет кактусов - Страница 45

Александра вцепилась в подушку...

Апельсиновый сок со льдом чуть-чуть остудил их пыл. «Черная пантера» опять растянулась рядом с девушкой.

– Я уже не хочу спать, Саша. А ты?

– Нет.

– Знаешь, я хочу тебе рассказать...

– Что, родненький?

– Хочу рассказать, что это для меня значит, все это... – Рэй обвел взглядом спальню, скользнул глазами и по их обнаженным телам, тесно прижавшимся друг к другу. – Мы с тобой еще не поговорили как следует: не было времени... Только боюсь, мне не хватит всех русских слов, которые я знаю. А я думал, что хорошо говорю по-русски!

Саша засмеялась, зарылась пальцами в курчавые жесткие волосы.

– Тогда, может быть, и не надо ничего говорить? Я же не прошу у тебя никаких объяснений. Да и сама не хочу ничего объяснять.

– Нет – надо! Наверно, ты думаешь, что я предатель, да? У меня жена в Италии и маленький сын, а я... я здесь в постели с другой женщиной...

– Оставь, Рэй, к чему эти разговоры? Я знала, что ты женат, и все-таки поехала к тебе – потому что сама этого захотела. Все мужчины изменяют своим женам, не ты первый, не ты последний!

– Вот видишь, ты считаешь меня недостойным человеком. И ты права, Саша, тысячу раз права! Изменять – очень плохо. Тереза, моя жена, она хорошая девушка, красивая, добрая, отличная мать... Она не заслуживает измены. Только, Саша... Ведь я изменил не ей, а тебе!

– Не надо, я тебя прошу! Не путай секс с высокими материями. Нам было хорошо вместе, давай поблагодарим друг друга за доставленное удовольствие и пойдем каждый своей дорогой.

«Как я могу говорить такое? Мне же представить страшно, как мы теперь, после всего, что между нами произошло, „пойдем своей дорогой“... Но иного выхода нет. Нет его!»

Рэй смотрел на нее пристально и с тревогой.

– Саша, Саша! Я тебе не верю. Это говоришь не ты – это говорит твоя обида. Тебя очень сильно обидели, ты много страдала, и теперь боишься опять страдать из-за мужчины. Наверное, я должен был держать в себе свои чувства, прости меня... Но ты не стала злой и равнодушной, я знаю! Не стала обиженной. И сейчас ты со мной не только ради секса, правда? Скажи мне! Что ты чувствуешь?

Александра притянула к себе его голову.

– Я чувствую, что ты очень хороший человек, Рэй. Если твоя итальянская жена не заслужила измены, то и ты сам заслужил немножко счастья. Поэтому перестань гоняться за призраком и почаще смотри на фотографию своей Терезы с малышом – я уверена, что у тебя есть такая. А еще лучше – забери их сюда, в Москву.

Рэй грустно улыбнулся.

– Тереза не захотела в Москву. Она сказала, что здесь слишком трудная жизнь для ребенка. Быть может, если бы они были со мной, все произошло бы иначе... Хотя нет, не думаю! А фотография у меня, конечно, есть, Саша. Я на нее часто смотрю... И знаешь, кого вижу? Тебя! Да, Тереза очень на тебя похожа, ты сама можешь убедиться, если посмотришь на фото.

– Рэй...

– Наверное, поэтому я на ней и женился. Когда я впервые увидел ее – она с подругами совершала тур по Африке, – я подумал, что это сон, видение! Решил, что судьба дает мне второй шанс... Шанс любить и быть счастливым. Я же думал, что навсегда потерял тебя, Саша, что больше никогда не увижу! А с Терезой я мог думать, что это ты... Понимаешь?

– Понимаю, милый. А что было дальше?

– Дальше... Дальше все было очень быстро. Я увидел, что глаза у нее, конечно, совсем другие, чем у тебя, но было поздно... Тереза была такая хорошая, милая, ласковая... Она потом сказала, что влюбилась в меня с первого взгляда. Я знаю, это возможно, со мной тоже так было. Только я сначала не поверил в ее любовь, ей было девятнадцать лет, а мне уже за тридцать. К тому же я черный, а она – красивая белая девушка, это тоже много значит...

Рэй помолчал немного. Длинные и сложные русские монологи все-таки утомляли его.

– Тогда я еще не знал третье обстоятельство – что Тереза богата. В отличие от меня! Она не сказала мне, что она дочь «макаронного босса». Неделю мы были вместе, потом она уехала. Это было в октябре девяносто пятого года. А через месяц она прислала мне приглашение посетить Милан. Я полетел в Италию. В Милане Тереза меня встретила, сказала, что сняла для меня номер в гостинице, она должна подготовить свою семью к моему появлению. На самом деле она хотела подготовить и меня тоже. Она очень боялась, что когда я узнаю, что она богатая наследница, я из гордости не захочу жениться на ней. Так и случилось, Саша. Когда Тереза рассказала мне, кто ее отец, я понял, что мой второй шанс тоже неудачный. Я сказал ей, что между нами все кончено, потому что даже если ее семья согласится принять меня, все будут думать, что я женился на ее деньгах, а я этого не хочу. Тереза плакала и просила, говорила, что я дурак. Но я принял решение и не собирался отступать.

– Ты и в самом деле дурак, Рэймонд Кофи! Хотя я тебя понимаю...

– Мне было очень плохо, но я был уверен, что поступаю правильно. Я простился с Терезой навсегда. А в тот день, когда я улетал... За два часа до самолета ко мне в гостиницу приехал сеньор Джованни Мазино, ее отец. Сам! Он сказал мне... Моя дочь, сказал он, говорила, что полюбила сильного и смелого человека, а я вижу перед собой труса, который собирается сбежать от трудностей. Много сказал неприятных, но справедливых слов. Мы с ним сильно поругались, а потом... потом понравились друг другу. Он сказал, что ему наплевать, какого я цвета и какой у меня банковский счет – он сам начинал свой бизнес с маленькой булочной в бедном квартале. Главное – что Тереза любит меня и что она не ошиблась в своем выборе. Оказывается, он уже успел навести справки обо мне, понимаешь? Но у него было одно условие. Он сказал, что Бог не дал ему сыновей, которые могли бы продолжить его дело, поэтому вся надежда – на будущих зятьев. У него были другие планы насчет Терезы, старшей дочери, но раз она сама нашла себе мужа, то мне придется оставить журналистику и заняться бизнесом с сеньором Джованни. Мне было очень странно это слышать, но... Знаешь, он как будто угадал мои мысли! Я и без того собирался подыскивать себе в Эфиопии другую работу: кое-кому из сильных людей перестали нравиться мои статьи, меня почти не печатали. А мне надо было кормить двух сестер и мать. Мой отец умер, когда я еще учился в Союзе, Саша.