Букет кактусов - Страница 7

– Ах, вот как? Теперь я понимаю, почему ты все время стараешься меня разозлить! И вообще, кто ты такой, чтобы меня «по-дружески» предупреждать?!

– А ты еще не поняла?

Ах, как он это сказал... Руки Бориса словно невзначай пододвинулись и легли на плечи девушке. Даже не легли – едва прикоснулись, но Саше моментально стало так жарко, словно она одним махом выпила огромную бабушкину чашку горячего чая.

– Я говорю по-дружески, потому что хочу стать твоим другом, Шурка Александрова! Очень хочу... Нет, это ж надо, если б еще сегодня утром кто-то сказал мне, что я буду говорить такие вещи почти незнакомой девчонке, я бы подумал, что он рехнулся. Честное пионерское! А теперь мне кажется, я сам рехнусь, если не смогу каждый день тебя видеть, говорить с тобой... Может быть, я послан тебе судьбой, а? Может, в этом мое настоящее предназначение – защищать тебя, оберегать и поддерживать! Стать твоим ангелом-хранителем...

Собрав последние силы, девушка стряхнула с себя его чары. Вернее, сделала вид, что стряхнула.

– А ну-ка, убери свои крылышки, «ангелочек»! Если ты действительно собираешься меня поддерживать, то не надо понимать свои функции так буквально. Я вовсе не собираюсь падать.

– Извини, я и не заметил.

Борис ликвидировал точки соприкосновения с Александрой (но не с деревом!) и, виновато улыбнувшись, продолжал развивать тему.

– Я это понял сразу же, как только увидел тебя в универе. Александра Александрова, ударение на букву «о»... Черт возьми! Какая музыка в этом имени, какая сила! И не только в имени...

Тут он скользнул по ней глазами сверху вниз и обратно, и Саша снова почувствовала, как вспыхнули ее уши.

– Я бы пришвартовался к тебе прямо там, не отходя от кассы, но подумал, что это будет слишком. Даже для такого, как ты говоришь, ужасного типа! Да и мужики мешали. Решил, что можно подождать со знакомством, пока вернемся из колхоза – никуда ты не денешься. А тут сидим в «Кулинарии», и вдруг вижу – ты танцуешь за окошком... Опять ты, понимаешь? Кстати...

Борька смешно наморщил кончик носа.

– Можно полюбопытствовать, что ты там подняла с асфальта? Листок, что ли? Зачем?

– Просто... Тебе-то что?

– Да нет, я так спросил. Засуши его на память о нашей встрече, ладно? Когда-нибудь через много лет, когда мы станем совсем другими, будет что вспомнить... Да, так вот, сижу я, гляжу на тебя, и тут подваливают эти две «шоколадки». Ты стала с ними болтать. Прямо напротив меня... Ну, думаю, Борька, это фортуна подает тебе знак: действуй!

Стараясь не смотреть в блестящие серые глаза, Саша слушала его слегка хрипловатый вкрадчивый голос. И не могла избавиться от чувства, что все это происходит не с ней, что она – только сторонний наблюдатель. Раз сто, а может, и больше она пыталась представить себе, как кто-нибудь когда-нибудь будет говорить ей подобные вещи, – и не могла. Не могла придумать слов, которые ей хотелось бы услышать, не могла увидеть лица того парня, который захочет сказать их ей. И уж конечно не могла подумать, что все это свалится на нее так вот вдруг, когда меньше всего ожидала...

Впрочем, это еще не объяснение в любви, Шурка... тьфу ты, Сашка! Нет, нет... Ну, а что же это тогда, черт побери?!

– Рассказывай... Что, если бы я не зашла сама в «Кулинарию» – ты побежал бы за мной? Правильно Чип сказал: трепач ты и есть.

– Нет, неправильно! Чип – тяжелое наследие моего недавнего прошлого, не надо сейчас о нем. Может, и побежал бы, не знаю. Только ты не могла не зайти туда.

– Вот еще! Почему это?

– Потому что я этого хотел!

– Ты что – экстрасенс?

– Конечно. Разве ты не чувствуешь, как я постепенно подчиняю себе твою волю?

– Нисколько, – соврала Александра. – Я совсем и не собиралась заходить в эту паршивую забегаловку...

– Но это только подтверждает, что затащили тебя туда мои импульсы, глупенькая!

– Значит, – девушка смотрела в плечо собеседнику, – никакого приятеля на этой улице у тебя нет?

– Ты на редкость догадлива! – усмехнулся Жемчужников. – Как говорится, лучше поздно, чем никогда.

– Послушай, Борис...

Вконец выбитая из колеи, Александра постаралась вложить в свой голос все усталое равнодушие, на какое была способна.

– Чего ты, собственно, добиваешься? Если хотел меня разозлить – считай, что у тебя получилось. Но только это довольно оригинальный способ стать моим другом, ты не находишь? Если других у тебя нет, может, давай лучше останемся врагами, а?

Он снова рассмеялся, тряхнув русыми вихрами.

– Хорошо сказано! Но неверно по сути. Это ты сама разозлилась, без моей помощи. Я мог бы даже назвать тебе причину, но не стану – не то ты разозлишься еще больше. Хотя, если честно, злить тебя приятно: я уже сказал, тебе это к лицу.

– Значит, назло тебе больше не буду злиться!

В уголках Сашиных губ появилась улыбка – впервые с момента их ссоры. Она и вправду больше не чувствовала злости: почему-то не получалось долго сердиться на этого ужасного типа. Надо же такое сказать: «злить тебя приятно». В шутку сказал, конечно, но все же... Да ведь у него и не поймешь, где шутка, а где серьез!

– Так какая же причина? Скажи, сделай милость.

– Причина? Да потому, что я тебе тоже сразу понравился, и вот это-то тебе совсем не понравилось!

Это было то самое, чего ожидала Саша, поэтому она успела морально подготовиться и не покраснела.

– Скверно, господин поручик. «Масло масляное»! Понравился, поэтому не понравилось... А еще будущий инженер человеческих душ!

– Не «масло масляное», а каламбур, миледи. Это вещи разные, о чем вы, надеюсь, узнаете в свое время – на лекциях по современному русскому. А ты тоже не увиливай, отвечай по существу. Скажешь, я не прав?