Букет кактусов - Страница 73


К оглавлению

73

Впрочем, насчет погулять – это он всегда успевает, жена – не стена. Да, они живут в одной квартире – вот уж полгода, иногда занимаются любовью, но это их обоих ни к чему не обязывает. У него своя жизнь, у Ларисы своя. Она намного моложе, только что закончила МГУ.

Так Борис Феликсович Жемчужников к тридцати четырем годам наконец-то стал женатым человеком. Однако он при этом не потерял свободу, и тем самым выгодно отличался от подавляющего большинства женатых людей.

Шеф маленького, но хитрого отдела службы информации очень серьезного предприятия подошел к единственному окошку своего кабинета и глянул на подсвеченную московскую улицу.

Закинув руки за голову и глядя широко раскрытыми глазами в несуетную ночь, Борис больше не видел ее. Он видел другое время, другие места. Там никто еще не называл его Борисом Феликсовичем, ежеминутно напоминая об отце, которого он предал. Звали то Борькой, то Борисом (на иностранный манер – с ударением на «о»), звали «трепачом», «поручиком», «мушкетером», и почему-то это было гораздо приятнее...

Он вспомнил, как чуть было не стал женатым человеком в первый раз – в том самом, девяносто первом... И все из-за собственной глупости! Из-за той дурацкой мальчишеской шалости с крадеными автомобилями. Черт попутал, а вернее, Серега, московский братец – царство ему небесное! Они с Филей только месяца два и поработали, разбирая угнанные тачки на запчасти, а ему чуть было не пришлось расплачиваться за это всю оставшуюся жизнь. Ольга каким-то образом прознала про их делишки и поставила ультиматум: или немедленно женишься на дочери моей подруги и выметаешься из квартиры, или...

Тогда он почти целый месяц жил как в бреду, мучаясь этим «или – или». Ему хватило одного знакомства с толстым крокодилом и его мамашей-крокодилицей, чтобы начисто отвергнуть предполагаемую женитьбу. Вот тогда он точно потерял бы не только мужскую свободу, но и всякую надежду на радость жизни до конца своих дней! И Борис выбрал третий вариант – тот, на который никак не рассчитывала рыжая стерва.

Она была слишком самоуверенна. Она уже предвкушала, как поселится на освобожденной жилплощади со своим хахалем – в той самой квартире, где родился он, Борька, где жил с отцом и мамой! Она уже праздновала победу над ним... Ее необходимо было убрать с дороги. Он это сделал – и никогда, ни на миг не пожалел о содеянном.

Он жалел о другом, что на месте преступления – вернее, происшествия! – случайно, нелепо оказалась девчонка с зелеными глазами...

Борис Феликсович зажмурился, словно от боли, и потряс головой, отгоняя видение. Что это с ним сегодня?.. Не сметь заходить в запретную зону! Не хватало еще заниматься самоедством сегодня, когда прошло столько лет и когда он в полном порядке – как никогда!

Не сметь, не сметь!

Борис Феликсович решительно задернул шторы и вернулся к столу. Надел пиджак из мягкого темно-серого букле, висевший на спинке полукресла. Кто-то ему сказал, что этот пиджак чертовски удачно оттеняет его глаза и волосы. Взгляд начальника отдела упал на роскошный, с золотым тиснением пригласительный билет, который секретарша Вероника положила на самое видное место. Да, конечно, ужин в будущую субботу. А он уже забыл. Надо будет подумать, с кем пойти. На такие мероприятия по этикету положено являться с дамой. Черт бы побрал этот этикет – иногда чувствуешь себя полным идиотом!

Борису вспомнился прошлый прием. Наверное, опять будет этот высокий негритос, представляющий итальянскую корпорацию «Мазино индустрик». Тогда, в августе, он видел его впервые – может быть, потому, что сам первый раз оказался участником такой крутой бизнес-тусовки. Этот тип напомнил Жемчужникову кого-то – потому Борис и обратил на него внимание. Он тогда даже посмеялся над собой: ну кого, в самом деле, может напоминать негр? Только другого негра, они же все одинаковые! Разве что одни больше похожи на свою прародительницу обезьяну, а другие чуть меньше.

Но этот итальянский негр, как ни странно, был совсем другого сорта. Даже Лариса сказала про него: «Какой лапочка!» И Борис вспомнил – он похож на того парня, который учился на курсе Александры и, кажется, даже бегал за ней. Разумеется, он тогда не приглядывался к какому-то там цветному. И напрочь не помнил, как его звали, хотя Шурка, кажется, говорила. Но это все равно не может быть он, тот был журналист. Да и при чем здесь Италия?..

Через двое суток, в воскресенье, на той же самой конспиративной квартире Рэймонд Кофи отчитывался о блестящем завершении первого этапа операции «Голубая полночь». Иванову-Вано пришлось изрядно потрудиться, чтобы африканец смог здесь появиться, так как Вьетнамец, беспокоясь о здоровье нового «друга Ри», выставил свои посты чуть ли не на каждом этаже гостиницы «Брно».

Рэю было приятно чувствовать себя героем дня. Его глаза блестели, и ровные белые зубы то и дело открывались в улыбке, когда он рассказывал о своих подвигах.

– Я это узнал! Встреча в доме прокурора будет через две недели, – он взглянул на календарь, прикрепленный к стене. – Значит, четырнадцатого ноября.

– Расскажи поподробнее! – потребовал детектив.

– Ну, когда меня отнесли в ту, другую комнату, туда пришли прокурор и этот маленький, с узкими глазами... Его все называли просто Вьетнамец, без имени.

– Считай, что это и есть его имя. Он вор в законе.

– Вор в законе? Это как? Не понимаю...

Саша усмехнулась и похлопала друга по плечу.

– Рэйчик, не забивай этим свою умную голову. Бандит, одним словом.

– Мафиози, – уточнил редактор «Воронского колокола». – Давай шпарь дальше.

73