Букет кактусов - Страница 98

Услышав об этом, тесть поднял свои светлые брови.

– Хм. Ну что ж, как мужик я тебя понимаю, даже очень. Но как отец... – Он сокрушенно покачал головой. – И давно ты с ней закрутил?

– А я еще не закрутил, Евгений Евгеньевич, только собираюсь. Между нами пока ничего нет.

– Извини, не поверю. Не очень-то на тебя похоже, зятек. Ты кобель известный.

– Значит, я стал другим под влиянием сильного чувства. Что же касается серьеза... Неужели вы думаете, что я не взвесил все сто раз, прежде чем говорить об этом с вами? Для вас не секрет, что я никогда не любил Ларису – я имею в виду, по-настоящему. И женился на ней... ну, словом, потому что женился. Но сейчас все по-другому. Серьезнее некуда, Евгений Евгеньевич. Я не могу жить без Любы.

– Ну разумеется. Знакомая песня: я тоже был молодым, Боренька. Только ты ведь уже далеко не мальчик, чтобы жить по чувствам! Ну, а она-то что?

– Не знаю. Я пока ее не спрашивал. Мы не очень часто видимся. Главное – что я принял решение, а ее согласие – вопрос времени. Я добьюсь. Если бы я ей не нравился, она бы, наверное, не принимала мои ухаживания, правда?

Шеф, который расхаживал туда-сюда по мягкому ковру в своем домашнем кабинете, остановился прямо перед зятем, и интереса в его глазах стало еще больше.

– Прямо даже и не знаю, что тебе на это ответить, дорогой зятек. Вот уж не думал, честно говоря, что ты такой дурак, милый мой! Знает девчонку без году неделя, даже не переспал – если не врешь, конечно, – а уже все решил за двоих! Кто она такая вообще? Может, аферистка? Ты навел о ней справки?

Борис только усмехнулся, надо же – ляпнуть такое! «Аферистка»... Впрочем, шефа понять можно, в нем говорит обида за дочь.

– Нет, Евгений Евгеньевич, справки я не наводил. Мне это ни к чему. Любе двадцать пять лет. Отец латыш, мать русская. Закончила филфак в Риге – в некотором роде моя коллега. Вышла замуж за москвича, художника, но очень быстро развелась, не сошлись характерами. Работает референтом начальника какой-то коммерческой фирмы. Что вам еще?

– Какой фирмы?

– Черт, да какая разница?! Забыл название... Я люблю ее, понимаете?

– Да уж куда яснее! И даже то, что эта твоя Любовь якшается с черномазыми, тебя не останавливает?

– Боже мой! Да черномазых в Москве нынче больше, чем нас, аборигенов, попробуй-ка с ними не якшаться. А этот Рэймонд Кофи, к вашему сведению, педик, так что, когда Люба с ним, я ничего не теряю. Они просто приятели, познакомились на какой-то вечеринке.

– Хм... Это она тебе сказала, что он... того?

– Она. Да его же за версту видать, разве вы не заметили, шеф?

– Возможно, возможно... Между прочим, ты знаешь, что он учился в Воронском университете в одно время с тобой?

– Не-ет... Очень любопытно!

– Да, зятек. И даже на одном с тобой факультете – вот так-то. Закончил журфак в девяносто четвертом. А в девяносто седьмом уже всплыл в Москве как итальянский бизнесмен. Вот как надо уметь – учись, Борька!

– В девяносто четвертом?..

Борис был поражен. Значит, это все-таки тот самый негритенок. С ума сойти!

– А что тебя так удивило?

– Да нет, ничего... То-то мне сразу показалась знакомой его рожа! Да, теперь я его вспоминаю, кажется. Только... Вот странно! В те годы он совсем не производил впечатление гомика. Даже наоборот, я бы сказал.

Ему показалось, что тесть взглянул на него с каким-то особенным выражением.

– Вот как? А ну-ка, ну-ка, расскажи!

– Ах ты, Господи, дался он вам, этот ниггер! Ну, он, кажется, был влюблен в Шурку... Ту самую девушку, с которой у меня был роман и которую потом... Вы знаете эту историю. Они с ней учились на одном курсе. Только я никак не мог провести параллель между тем Рэем и этим Кофи.

Кондрашов опять заходил по комнате. Казалось, он совсем забыл о главном предмете их беседы – что его зять собирается бросить его дочь.

– Ты знаешь, Борис, все это и вправду весьма любопытно. Смотри сам. В студенческие годы этот парень не проявляет склонности к однополой любви. Да и сейчас известно, что в Италии у него остались молодая жена и маленький сын. Ведь он не кто иной, как зять Джованни Мазино, хозяина корпорации. Ты знал об этом?

– Бог ты мой! Впервые слышу.

– Это неудивительно, Рэймонд предпочитает об этом не распространяться. С одной стороны, вроде бы благородное проявление, не хочет козырять родством с боссом. А с другой стороны – возникает вопрос: а не скрывает ли он свою нормальную мужскую жизнь намеренно?

– Но зачем?!

– Вот то-то и вопрос – зачем... Зачем ему вдруг понадобилось убеждать общественное мнение, что он гомик? Кстати, я навел о нем справки и выяснил вот что: это странное превращение случилось с господином Кофи лишь нынешней осенью. До этого – а ведь он в Москве уже больше года – ни в чем таком нетрадиционном замечен не был. Вел довольно скромный образ жизни и, действительно, общался в основном с приятелями мужского пола, однако не чуждался и дамского общества. Охотно рассказывал о своей семье, показывал фотографии жены и сынишки. Вот ведь какая странная штука получается, Боренька!

– Знаете, что я вам скажу, шеф? Не знаю, зачем вам приспичило собирать информацию об этом черномазом, только все ваши досужие домыслы не стоят выеденного яйца. Даже если все так, как вы говорите – не вижу в этом ничего сверхъестественного. Он бисексуал – только и всего. Таких случаев сколько угодно. Многие из голубых вполне могут и с женщинами тоже, даже женятся и заводят детей, однако не перестают развлекаться и с мальчиками. А за пределами нашей Родины нравы спокон веку были гораздо свободнее, люди имели возможность смело экспериментировать в сексе, накопили богатый опыт... Вы же раздули из этого целую детективную историю, честное слово! Все гораздо проще, Евгений Евгеньевич. Поверьте мне.